Пауза

Чудо о картошке.

Золотистый лимон, сочное яблоко, по-павлиньи раскинувшая барочные листья капуста… Но группа «Куда бегут собаки» (КБС) из богатого ассортимента голландского натюрморта выбирает невзрачную картошку, которую впервые по-настоящему воспел демократичный сын пастора Винсент Ван Гог в жанровом полотне «Едоки картофеля» (1885). Согласно КБС, из всех плодов земли картошка лучше всего подходит на роль универсального актера: «Картошка — не герой. И она из единицы легко воспроизводится в множестве — мы любим множества». Действительно, нос картошкой уже несколько десятилетий является главной приметой простого парня на экране, своего в доску, не мистера X, но мистера n (+1). А множества, массы, в свою очередь, вышли на художественную сцену после конца СССР и стали одним из главных сюжетов современного искусства. Китайский художник-диссидент Ай Вейвей привез на “Документу 12” тысячу соотечественников. Популярные фотографы Андреас Гурски и Спенсер Туник разраба-тывают тему вне-идеологических массовых сцен, человека как узора. За интересом к множествам стоит реальность глобализированного мира и надежда на рациональное постижение его устройства.

В виде множества картошка фигурировала в работе КБС «Осадок». На экране меланхолично падали клубни. Когда зритель поворачивался к ним спиной, они открывали глаза и долго-долго смотрели вслед. Нынешняя картошка одинока. С помощью процесса электромагнитной левитации она висит под потолком. Несмотря на то, что она представляет собой физический объект, не опосредованный медиа, ее существование абстрактно. Это платоновская картошка, зависшая в пещере и отбрасывающая тень, которую мы принимаем за картошку настоящую. Учитывая искреннюю симпатию КБС к картошке как образу, возможна и другая интерпретация. Если воспринимать ее как антропоморфного актера в театральной постановке, получается, что перед нами — чудо, произошедшее с низшей из форм жизни. Вспоминаются строки Петра Мамонова из песни “Голубь”: “Я гадость, я дрянь, зато я умею летать!”.

Валентин Дьяконов